Котёл судеб
Мама-грузинка, папа-армянин. Те, кто знает Кавказ, догадаются о последствиях такого взрывоопасного брака — Людмиле исполнилось четыре, и семья переехала в другие края — в Оренбургскую область. Когда Людмила рассказывает о том, что её окружали люди, которые вообще не могли сидеть без дела, я вспоминаю роман Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени…» и всё сразу же становится понятным: и почему школьники из деревенской школы по знаниям с первого раза поступали в ведущие вузы страны — потому что им преподавали столичные педагоги, ведь это были места ссылки инакомыслящих, и почему трудолюбие было единственным достойным способом выживания, и почему само понятие «выживание» Людмила впитала в кровь с тех самых пор. «Думаю, каждый из того времени может рассказать подобную историю. Это был котёл судеб».
«В восемь лет я могла прясть, вязать крючком и спицами, шить на машинке «Зингер», едва доставая ногами до педали»… С тех пор оренбургская паутинка сопровождает всё её творчество. И во время интервью она вяжет нежный пуховый серый кардиган, у Людмилы это называется: «Наконец-то, можно расслабиться (это на пуховых ажурах-то!)». Что же тогда для неё работа?
…Итак, оказавшись в Москве, Людмила, как и очень многие тогда, стала зарабатывать своим хобби. Кто-то, будучи конструктором, стал тренером по плаванию; другой, будучи учителем, торговал на рынке овощами; а Людмила, будучи биохимиком, сначала продавала связанные и вышитые собственными руками кофточки, а потом трудоустроилась вязальщицей в только что созданный в России ИД «Бурда». Там она по‑настоящему освоила эту профессию, то есть познала технологию от начала до конца, «отшлифовала», как она сама говорит. Так просто? Нет, она ездила на собственные деньги по всему миру, посещая специализированные выставки и предприятия, постигая азы и набираясь знаний о пряже. Теперь она может рассказать всё — в какой стране можно найти альтернативу пуху уникальной оренбургской козы, поголовье которой сократилось до такой степени, что не может обеспечить производство даже и близко; где делают лучший шёлк и кашемир, чем выигрывают перед натуральными волокнами инновативные материалы…
В Париже Людмила не решалась зайти в Дом моды Диор, обходя его кругами, а потом её там замечательно приняли, всё показали и рассказали, разрешили выворачивать модели на изнанку. (Изнанка, кстати, всегда интересовала Людмилу, для неё это показатель качества. Именно поэтому сейчас у её моделей изнанки… нет, как и швов, переда и спинки — надевай, как душа пожелает). Та же самая история была и с Домами моды Пьера Кардена, Кензо…
- В Доме моды «Дживанши» сотрудница сказала мне шёпотом: «Представляете, к нам пришёл этот ужасный Гальяно!» С тех пор я поняла, что всё в мире относительно, — Людмила смеётся. — Дома моды Диор и Кензо пригласили меня вернуться осенью по поводу трудоустройства и даже назначили даты встречи, но я струсила и не поехала. До сих пор не знаю, правильное ли это было решение.

Роман с инновациями
Людмилу Норсоян узнали на ведущих выставках трикотажной моды во Флоренции (Италия) и Дюссельдорфе (Германия), Вакаяме (Япония) и Шанхае (Китай). Она вязала коллекции почти для всех именитых российских дизайнеров и, когда иностранцы, а первыми были японцы — начали искать контакты для сотрудничества, «модный бизнес» сказал: с трикотажем — к Людмиле Норсоян: так появились многочисленные международные проекты и имя в мировой индустрии моды.
Не повлияла ли изначальная профессия на особое пристрастие Людмилы к синтетическим волокнам? Сама она считает: «Нет, но образование выстроило мне мозг: логическое мышление, знание системы». В самом деле Людмилу отмечает системный подход во всём: сначала собрать максимально полную информацию, переработать её и структурировать, в итоге выдать результат. Когда знаний стало «слишком много», Людмила начала щедро делиться идеями, а придя к выводу, что «современное образование катастрофично», организовала обучающий проект для дизайнеров.
- Трикотаж — самая передовая индустрия моды, — говорит она. — Кто главный в производстве? Дессинатор — программист вязальных машин-компьютеров! Одежда без швов — это тоже трикотаж, нанотехнологии — тоже…". Перебрав инновативные материалы, Людмила остановилась на тефлоновом покрытии и поликолоне. Эти ткани гораздо медленнее загрязняются, легко стираются, моментально сохнут, не мнутся, неаллергенны. Собственно говоря, их уже давно используют люди экстремальных профессий и спортсмены, но современная жизнь в мегаполисе ведь тоже экстремальна. Перелёты, переезды, дорога до места работы и назад плюс полный рабочий день — а одежда должна выглядеть как с иголочки… Работая в инновативной области, Людмила считает, что настоящий покупатель ещё не вырос — ходит в детский сад или в школу, что поликолон — это одежда будущего. «Мой роман с инновациями, — так говорит она об исследованиях в этой области, — начался, когда я поняла, что запросы потребителя меняются. Раньше было так: соответствие цены-качества-дизайна, теперь — цена-дизайн-комфорт. На всю жизнь потрясла меня сценка из парижского дизайнерского бутика. Туда пришла пожилая парочка — «божьи одуванчики» с палочками. Бабулька выбрала себе белую мини-юбку, высокие ботфорты, жёлтую «косуху», дедуля всё это оценил, заплатил, новый образ им так понравился, что бабулька в этом «прикиде» и покинула магазин. Мода — это лёгкое притворство. Мои коллекции из инновативных материалов — это игра в приключения. Так вот мы играем в «крутых» спортменов, полярников, космонавтов в новом дивном мире… Это стиль экстремалов, интегрированный в городскую жизнь, возможность выделиться и идентифицироваться в засилии ширпотреба сомнительного происхождения».

Строгая эстетика конструктивизма
Людмила Норсоян заявила себя, как дизайнер, в 2003 году, создав фирму «Куссо», расширенную впоследствии до компании «Norsoyan».
Некоторое время назад Людмила приняла решение «уйти с подиума». 10 лет подряд она дисциплинированно устраивала дважды в год показы коллекций в России и за рубежом. «Это такой кайф, очень трудно остановиться. Я себе говорила: в последний раз — и прекращу — и так продолжалось три сезона. Показ коллекций — это, если говорить прямо — предмет понтов. На мой взгляд, они имеют смысл только как рабочий инструмент, когда после «сказки на подиуме» начинается рутинная работа «за кулисами»: контракты, производство
Сейчас я разрабатываю капсулы — комплекты одежды на сезон, не повторяющие друг друга модели. Это водолазки, свитера, кардиганы, пальто, башлыки (симбиоз шарфа и капюшона), митенки, снуды, платки, платья, леггинсы… Создавая модели, я ориентируюсь на то, что сама носила бы с утра до вечера. В Японии меня называют «Женщина-зима», я в самом деле очень люблю зиму и тёплую комфортную одежду. Стараюсь на всё смотреть с точки зрения этики и экологичности. Более половины создаваемой одежды в мире никогда не будет куплено, окажется на свалке. А это ведь затраченные природные ресурсы: лес, вода, нефть и огромное количество отходов производства… Поэтому, если я знаю, что моё платье «от кутюр» будет востребовано в единственном экземпляре, я его и свяжу только одно. Если я знаю, что свитер купят 200 человек, их будет произведено ровно 200. Мне в этом смысле близко пуританство, и я рада, что этика и мораль в производстве, предпринимательстве опять набирают вес. Например, в бутиках уровня «лакшери» (от ред.: эксклюзивная одежда ценовой категории премиум) составляются списки заказов. Кардиган, который я сейчас вяжу, «раскуплен» до весны. И я рада, что модель, созданная моими руками, однозначно найдёт покупателя и не будет пылиться на полке… Могу приоткрыть завесу над коллекцией будущего сезона. В ней будут модели 18 пастельных цветов, из которых только 4 тёмные.
Уделяя основное время трикотажному производству, я по-прежнему обожаю вязать руками! Это для меня душевный отдых, высвобождение энергии. У меня всегда в сумке начатый вязальный проект, а для самолётов в запасе бамбуковые спицы и деревянные крючки. Как-то мне пришлось на японской таможне устроить целый мастер-класс, показывая, как вязать крючком».
Накопив бесценный багаж знаний, Людмила решила ими делиться, создав дуальную систему образования: теория и практика в одном — тоже своеобразная капсула, квинтэссенция. Курс для дизайнеров длится три с половиной месяца. За это время студенты постигают азы профессии в полном спектре: от создания коллекции, через выбор материалов: например, будет ли это массовая линия по умеренной цене или эксклюзивная дорогая, но из высококачественного сырья… до технологии производства: фабрики, машины, программирование, экономическая и юридическая составляющая: продвижение продукции, продажа, защита авторских прав… В качестве дипломной работы — практический проект. Неудивительно, что большая часть выпускников трудоустраивается ещё в процессе обучения. Дизайнерская школа Людмилы Норсоян, которая называется FashionFactoryZIL, расположена в московском Культурном Центре «Зил». «Я сразу влюбилась в это здание в форме самолёта — с крыльями и даже кабиной пилота. Мне по душе строгая эстетика конструктивизма».
Возвращение к истокам
Есть ли у Людмилы любимый цвет? «Я нахожусь в постоянном движении, мои пристрастия часто меняются. На данном этапе времени я любою платья цвета нави, а что будет через два месяца — не знаю».
Я предлагаю поговорить не о том, что будет через два месяца, а о том, что было сегодня и запланировано через неделю. Дизайнер достаёт из сумки, следом за вязальным проектом в чёрном цвете, ежедневник. Итак, за день Людмила проконсультировала одну фирму по поводу нового проекта, побывала со студентами в российском офисе студии «Уолт Дисней», затем встретилась с бухгалтером, провела череду переговоров, пообщалась по телефону с клиентом… Я прерываю: что за клиент? Оптовик? «Нет, инвалид-колясочник. После того, как мой, уже покойный, муж оказался в инвалидной коляске, у меня появилось много друзей из этой среды. Им нужна именно такая одежда, которой я занимаюсь: чтобы её было легко надевать и снимать, чтобы она была практичной и без швов». «Простите за прямой вопрос: инвалиду по средствам одежда Вашего бренда?» «Ну Вы же знаете, что эти люди компенсируют отсутствие свободы передвижения прекрасным образованием и работают на достаточно хорошо оплачиваемых позициях… Так вот человек очень долго не решался позвонить, а оказалось, что я не такая уж и страшная и со мной достаточно легко общаться, — Людмила опять смеётся. — Мы договорились встретиться за чашечкой кофе»… Потом дизайнер обсудила последние новости со своей командой из четырёх человек, ответила на письма и включила скайп для нашего интервью, которое закончилось поздним вечером. «А на следующей неделе я уезжаю в Ригу на завод. Там мы с хозяином завода будем носиться, как сумасшедшие, из одного цеха в другой, пока вечером его жена не объявит, что пора бы, в конце концов, и поужинать. И мы выберем замечательный ресторанчик в каком-нибудь из маленьких латвийских городков… Честно говоря, я пыталась размещать заказы на российских предприятиях — застрелиться легче! В лёгкой промышленности по‑прежнему нет динамики, мобильности, об этом я всегда говорю, когда меня приглашают на какие-либо заседания… Нужно на государственном уровне поднимать и ремёсла. Ведь образовалась пустота: опытные ремесленники ушли на пенсию, а молодых больше некому учить — связь поколений прервалась. Ужасно обидно — просто не могу передать словами! Возвращение к корням, к ремёслам сейчас происходит во всём мире, но без государственной поддержки в России это неосуществимо. Возьмём те же оренбургские платки, которые всегда были статусными подарками, — пора уже восстанавливать поголовье оренбургской овцы, а не закупать пух для нашего исконного промысла за рубежом!"

- Людмила, Вы активная, интересная женщина, почему мы говорим только о работе?
- Потому что это и есть моя жизнь. Я однолюб. У меня есть любимые дети и любимое дело. Оглядываясь назад на пройденный путь, могу сказать: это и есть моя собственная формула счастья. А сколько всего ещё впереди?!
Автор: Любава Фридрихс / LiubavaFriedrichs (редактор журнала VERENAспециально для https://burdastyle.ru)
Фото: www.norsoyan.comwww.ff.norsoyan.com/ru/